Такой случай. "Бесприданница" Островского. Премьера, первый спектакль.
По спектаклю, Карандышев отговаривает текст: "Так не доставайся же ты никому" и стреляет в Ларису из пистолета, Лариса падает.
А звук выстрела обеспечивался в то время так: реквизитор за кулисами, на реплику, бьет молотком по специальной гильзе, гильза громко бухает – Лариса падает…
Премьера готова, ля, ля тополя... "Так не доставайся же ты никому", наводит Карандышев пистолет, а у реквизитора за кулисами осечка, выстрела нет.
Актер: "Так вот умри ж!" перезаряжает, наводит пистолет второй раз, за кулисами вторая осечка.
Карандышев перезаряжает в третий раз: "Я убью тебя!", и… третья осечка. Лариса стоит.
Вдруг из зала крик: "Гранатой ее глуши!".
Дикий хохот по всему залу, занавес, спектакль сорвался, зрителям вернули деньги.
Режиссер час бегал по театру за реквизитором с криком: "Убью, сволочь!!!".
На следующий день, вечером, опять "Бесприданница", поэтому с утра пораньше - разбор вчерашнего «полета»: мат-перемат, все на реквизитора катят, а тот оправдывается:
"Но ведь не я гильзы делал, ну, сырые в партии попались, но много же народу рядом, вы же видите, что происходит, можно же помочь! Там у суфлера пьеса под рукой: шмякнул ей об стол, все оно какой-никакой выстрел; монтировщик там доской врезал бы обо что-нибудь, или осветитель хотя бы лампочку мог разбить! Ну любой резкий звук, она бы поняла, что это выстрел, и упала бы".
Вечером идет спектакль, все нормально, доходит до смерти Ларисы, Карандышев: "Так не доставайся же ты никому!", наводит пистолет, у реквизитора опять осечка.
Вдруг, с паузой в секунду, из разных концов за кулисами раздается неимоверный грохот: суфлер лупит пьесой об стол, кто-то со всей дури бьёт молотком по железу, осветитель разбивает лампочку.
Лариса явно не понимает, что это за фигня происходит! На выстрел эта беда никак не походит, и продолжает ошеломленно стоять.
Из зала крик: "Тебе ж вчера сказали, гранатой ее глуши!".
